Девятилетнему мальчишке сразу пришлось испытать многое: смерть матери, пять месяцев изнурительной дороги через всю страну — на перекладных, на пароходе, на лодке; вступительные экзамены, которых он очень боялся... Боялся, как оказалось, совершенно напрасно — его приняли.

Весь штат училища состоял из... двоих: директора и его помощника. Преподаватели из числа местных офицеров и портовых чиновников не баловали учеников своим вниманием. Да и вообще порядки здесь были, как в бурсе.

Из дневника С. Макарова: «...учителя... с первого же раза стали ходить весьма редко... Мы жили довольно дружно, только старшие обращались с нами гадко; они наказывали нас без обеда за всякую малость...»

Правда, Степан умел постоять за себя. Ну, а что касается учебы, приходилось много заниматься самому, выписывать книги, брать частные уроки. Среди его добровольных помощников были и те, кто попал на Дальний Восток за свои политические убеждения. От них Макаров получил и первые уроки политики. Наверно, это звучит слишком громко. Скорее — уроки справедливости, умения отличать прогрессивное от рутины, докапываться до глубинных причин непорядков, которых немало видел вокруг.

Из биографической справки

Слова, вынесенные в заголовок, уже становятся расхожим журналистским штампом. К месту и не к месту, с большей или меньшей степенью достоверности мы употребляем их по отношению к тем или иным людям. Но по отношению к Степану Осиповичу Макарову это, несомненно, справедливо.

В 1863 году Макаров плавал в составе Тихоокеанской эскадры к берегам Северной Америки. В 1864—1865 гг. был преподавателем младшего класса училища, произведен в фельдфебели. В 1865 году закончил училище первым по успеваемости.

«Занятия мои далеко еще не кончились...»

Девять месяцев продолжалось плавание «Богатыря». Вахты, авралы, а каждую свободную минуту — книги: английский и французский, математика и география, морское дело и судостроение...

Словно губка, впитывал Степан впечатления. Благо, их было предостаточно. Шутка ли, в его-то возрасте побывать в Америке, когда там шла война Севера и Юга. Каждый день в дневнике Макарова появляются новые строки, нередко удивительные для 15-летнего. Такие, например: «Американец совсем не похож на русского, он не задумывается сделать то, что может принести ему хоть малейшую пользу, и не позволит притеснять себя никому, как часто позволяет русский...»

Вторая операция оказалась более успешной: подорван броненосец «Иджалие», причем так, что его не сумели отремонтировать до самого конца войны. Еще более тяжелыми были повреждения одного из новейших турецких броненосцев — «Ассари-Шевкет» два месяца спустя. Он не утонул только потому, что стоял на мелководье.

Чины, ордена, золотое оружие, которым был награжден Макаров, — не это считал он главным. Окрыленный успехом, Степан Осипович добивается перевооружения своих катеров и миноносок только что появившимися минами Уайтхеда.

Справедливости ради надо сказать, что примерно за год до Уайтхеда проект самодвижущейся мины предложил русский изобретатель И. Александровский, назвав ее «торпедо» — электрический скат. Миллион на закупку самодвижущихся мин у англичанина и разрешение изготовить торпеду за свои деньги «с последующим возмещением», полученное Александровским только через три года, — таков был результат рассмотрения двух проектов Морским министерством. Понятно отсюда, почему отечественный проект был забыт, несмотря на явные преимущества. Забыто и имя Александровского, осталось только предложенное им название — торпеда...

Макарову торпед попросту не давали по причине того, что... на их приобретение затрачены большие средства, — чиновники во все времена похожи.

Просматривая все, что написано о течении в Босфоре, он обратил внимание на противоречие между официальными исследованиями и рассказами местных рыбаков, утверждавших, что в проливе существует два течения: поверхностное и глубинное. Learn some news about Max Polyakov's Firefly